13.12.2017
10177
10177
"И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИТСЯ ДЕНЬ". ВЗГЛЯД С БУРАННОГО ПОЛУСТАНКА (ОКОНЧАНИЕ)
Так в чем же отличие книг, дающих нам веру для дел, от тьмы-тьмущей "хитов продаж"?
Авторы последних в лучшем случае могут предугадать чаяния своих читателей, а чаще просто идут с ними в ногу.
Совсем иное – книга, пережившая свое время.
Подчас ее автор видит то, о чем "мирный обыватель" пока даже не подозревает.
В процессе работы над "Буранным полустанком" зоркий глаз писателя увидел то, что в позднесоветские дни еще только пробивалось на поверхность. Автор заметил ростки всего этого – и показал тогдашним читателям.
Показал, к примеру, что для части жителей страны обесценились честный труд, подвиг, способность высказать свое мнение... Как же – это ж не всегда сулит "бабло"! Скорей, наоборот: рискуешь все потерять.
С горечью размышляет Едигей о том, как "им с Казангапом времени не хватало передохнуть, потому что, хочешь не хочешь, приходилось, ни с чем не считаясь, делать на разъезде всю работу, в какой только возникала необходимость. Теперь вслух вспоминать об этом неловко – молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили. А ради чего?"
Столкновением этих двух взглядов на жизнь стал разговор Едигея с недостойным сыном своего умершего товарища – молодым карьеристом Сабитжаном:
"–...Ради чего? У меня семья, дети, работа. Зачем мне против ветра мочу пускать? Чтобы отсюда один звонок – и мне пинком под задницу? Нет уж, спасибо!
– Ты свое спасибо сам принимай, – бросил Буранный Едигей и добавил зло:
– Пинком под задницу! Выходит, только для задницы и живешь!
– А как же ты думал? Вот именно! Это тебе просто – кто ты? Никто. А мы для задницы живем, чтобы в рот послаще попало.
– Во-во! Прежде головой дорожили, а теперь, выходит, задницей", – завершает бесплодный разговор Едигей.
Увы, ни он, ни многие другие не ведали, что еще чуть-чуть – и победит культ "бабла" и задницы (во всех его видах). В итоге мы потеряем страну и (что еще страшней) будет подточена естественность человеческих отношений.
Не только это видел автор "Буранного полустанка". Уже тогда он задумался над тревожившим его вопросом: есть ли сила, способная запрограммировать людей подобно роботам? Могут ли венец природы превратить в бездушный механизм, живущий лишь чужим приказом (либо набором потребностей – есть, покупать...)?
В советские года на буранном полустанке в такую возможность не верили. Его жители читали газеты, слушали радио, но слова о том, что человека можно запрограммировать, казались им досужей байкой заезжего горожанина.
Жаль, но и здесь все вышло иначе. Сколько нас, запрограммированных модой, СМИ, мнением дутых "авторитетов"?
Имя нам – легион.
А еще в "Буранном полустанке" есть настоящая любовь. Не слепая жажда обладания, а именно любовь как готовность помочь и защитить. Именно так понимал любовь Буранный Едигей. Да, его чувство осталось безответным. Но вновь спасибо автору – напомнил нам, нынешним, что человек отличен от зверья не только разумом.
...Во многом именно "Буранный полустанок" сделал Чингиза Айтматова одним из самых заметных советских авторов. Да и не только советских – в конце жизни писателя был поднят вопрос о его выдвижении на Нобелевскую премию. Правда, с Нобелевкой у наших творцов не срослось еще со времен Льва Толстого. Стать возможным нобелевским лауреатом Чингизу Айтматову помешала смерть в 2008 году. Но даже это не делает менее значимым "Буранный полустанок" – книгу несуетную как вечность и мудрую как сама жизнь.
Совсем иное – книга, пережившая свое время.
Подчас ее автор видит то, о чем "мирный обыватель" пока даже не подозревает.
В процессе работы над "Буранным полустанком" зоркий глаз писателя увидел то, что в позднесоветские дни еще только пробивалось на поверхность. Автор заметил ростки всего этого – и показал тогдашним читателям.
Показал, к примеру, что для части жителей страны обесценились честный труд, подвиг, способность высказать свое мнение... Как же – это ж не всегда сулит "бабло"! Скорей, наоборот: рискуешь все потерять.
С горечью размышляет Едигей о том, как "им с Казангапом времени не хватало передохнуть, потому что, хочешь не хочешь, приходилось, ни с чем не считаясь, делать на разъезде всю работу, в какой только возникала необходимость. Теперь вслух вспоминать об этом неловко – молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили. А ради чего?"
Столкновением этих двух взглядов на жизнь стал разговор Едигея с недостойным сыном своего умершего товарища – молодым карьеристом Сабитжаном:
"–...Ради чего? У меня семья, дети, работа. Зачем мне против ветра мочу пускать? Чтобы отсюда один звонок – и мне пинком под задницу? Нет уж, спасибо!
– Ты свое спасибо сам принимай, – бросил Буранный Едигей и добавил зло:
– Пинком под задницу! Выходит, только для задницы и живешь!
– А как же ты думал? Вот именно! Это тебе просто – кто ты? Никто. А мы для задницы живем, чтобы в рот послаще попало.
– Во-во! Прежде головой дорожили, а теперь, выходит, задницей", – завершает бесплодный разговор Едигей.
Увы, ни он, ни многие другие не ведали, что еще чуть-чуть – и победит культ "бабла" и задницы (во всех его видах). В итоге мы потеряем страну и (что еще страшней) будет подточена естественность человеческих отношений.
Не только это видел автор "Буранного полустанка". Уже тогда он задумался над тревожившим его вопросом: есть ли сила, способная запрограммировать людей подобно роботам? Могут ли венец природы превратить в бездушный механизм, живущий лишь чужим приказом (либо набором потребностей – есть, покупать...)?
В советские года на буранном полустанке в такую возможность не верили. Его жители читали газеты, слушали радио, но слова о том, что человека можно запрограммировать, казались им досужей байкой заезжего горожанина.
Жаль, но и здесь все вышло иначе. Сколько нас, запрограммированных модой, СМИ, мнением дутых "авторитетов"?
Имя нам – легион.
А еще в "Буранном полустанке" есть настоящая любовь. Не слепая жажда обладания, а именно любовь как готовность помочь и защитить. Именно так понимал любовь Буранный Едигей. Да, его чувство осталось безответным. Но вновь спасибо автору – напомнил нам, нынешним, что человек отличен от зверья не только разумом.
...Во многом именно "Буранный полустанок" сделал Чингиза Айтматова одним из самых заметных советских авторов. Да и не только советских – в конце жизни писателя был поднят вопрос о его выдвижении на Нобелевскую премию. Правда, с Нобелевкой у наших творцов не срослось еще со времен Льва Толстого. Стать возможным нобелевским лауреатом Чингизу Айтматову помешала смерть в 2008 году. Но даже это не делает менее значимым "Буранный полустанок" – книгу несуетную как вечность и мудрую как сама жизнь.
