Верните маму

Мне в жизни всегда не хватало МАМЫ, очень не хватало. С самого рождения. Тогда отпуск по уходу за ребенком давали только до полугода, и у меня перед глазами до сих пор такая картинка из раннего детства. Я стою в кроватке, держась одной ручкой за ее спинку, а другой – за пуговицу на маминой кофте, и реву. Мама и бабушка в два голоса уговаривают меня, потом ругают – бесполезно, я не хочу отпускать маму.
Картинка следующая – мне лет 5–6 – детский сад, дача. А сад, надо сказать, хороший, ведомственный, от Литфонда. Кормили вкусно, и воспитатели были добрые и ласковые. А в соседней группе вообще моя родная тетя работала. И все равно среди других воспоминаний – слезы в подушку каждую ночь и в тихий час – хочу к маме.
Потом отцу дали квартиру, и мы переехали в Бескудниково, но оттуда до Сокола, где жили бабушка с дедушкой, было тогда очень далеко и неудобно добираться. Я поселилась у бабушки. Здесь пошла в школу, а родители забирали меня только в выходные. Конечно, на буднях они приходили, проверяли уроки, а потом убегали в свою взрослую жизнь – в Дом Кино, в театр, в ресторан. Поэтому следующая картинка все та же – я стою на кровати, смотрю на мамин портрет, висящий на стене, и рыдаю. Бабушка уговаривает, ругает, обижается (а у меня была замечательная бабушка, и, конечно, ее обижали мои слезы, мне же был у нее очень хорошо), но я все равно реву. Это потом я все маленькие каникулы буду жить у бабушки, не желая возвращаться домой, даже очень сильно заболев. Это в институте я каждую субботу буду вставать в семь утра, как на уроки, и уезжать на целый день к бабушке – отогреться и отдохнуть от домашних скандалов. А тогда мне еще так нужна была мама.
Мне 10 лет. Мы, наконец, удачно поменяли наше Бескудниково на Речной, я вернулась к родителям, и все было так хорошо. Папа забегал днем проверить, как у меня дела, мама в 6 была уже дома, и мы с ней шили, читали, делали какие-то дела. Я была на седьмом небе от счастья – наконец-то мама со мной. Но только в мае у меня родился брат. Сначала я ему очень обрадовалась, а потом – он отобрал у меня маму. Мне стали покупать красивые вещи, именно тогда у меня появились первые сапожки на каблучке, шуба из искусственного меха (верх мечтаний советской девочки), пальто не из «Детского Мира», сшитое по фигуре форменное платье, летом папа повез меня одну на море, но мамы-то опять не было. Брат занял все ее внимание. Мне не нужны были ни тряпки эти, ни даже море, без которого мне, в общем, плохо, мне нужна была мама, а она этого не понимала. Самое грустное, что она и сейчас этого не понимает. Отношения у нас постепенно налаживаются, но только сейчас, когда я сама стала мамой.
А тогда, тогда я начала мстить. Уезжала к бабушке, убегала из дома, даже какое-то время ужасно училась – только чтобы привлечь ее внимание. Со мной всегда был папа – милый, родной, любимый. Он и обнимал, и успокаивал, и читал мне книжки во время болезни. Поскольку болезнь это была отдельная песня. Я лежала одна в комнате, читать из-за температуры не разрешалось, плееров тогда не было, а телевизор стоял в другой комнате, так что в моем распоряжении была лишь старая «Спидола», где ловился «Маяк» и иногда третья программа – там читали сказки и радиоспектакли. Выходить можно было только в туалет и то под строгим контролем – чтобы в коридоре не было брата. И папа был всегда со мной. Если он вдруг не снимал, то сидел около меня и читал книжки. А если уходил на работу, старался прийти пораньше, чтобы тоже побыть со мной. Самое грустной было, когда папа уезжал в командировки. В каникулы я ездила с ним, а вот вне каникул...
С братом у нас самые добрые и теплые отношения, а мама теперь любит моих детей. Когда родилась старшая, потом сразу почти вторая, мы поехали на дачу. Мама собирала клубнику, а ее было мало, и делила так – Шурику и Ксении. Когда я как-то возникла, что тоже хочу, был ответ – ты не маленькая. Я говорю – маа, но я твоя дочь, а Шурик – сын, почему ему надо, а мне – нет? Ответ – Ты – большая...
Воспитывая своих, я старалась не ставить их в такие ситуации, в каких я маленькая плакала. Я кормила их грудью долго, не отдала в сад, водила на разные занятия, но как же мечтала вырваться из дома хоть на часок – отдохнуть, погулять, сделать что-то для себя. Когда сыну было всего четыре месяца, случайно подвернулась работа, да еще по специальности. И я с удовольствием пошла. И вот теперь мои дети просят – мама, побудь дома, мама, не уходи, а я убегаю – на работу, в бассейн, просто пройтись. Мне тяжело и плохо, в моей жизни не было мамы рядом, и я не умею играть с детьми, мне скучно читать им книги, трудно делать сними уроки (я сама все решаю, считаю, ставлю запятые, но их знания от этого не прибавляются). Я так хотела быть своим детям мамой, не делать того, от чего мне было плохо и больно, но получается пока не очень.
Иногда мне хочется защитить детей от самой себя – когда я кричу на них за несделанные уроки, ругаюсь за грязь в комнате, за порванные или испачканные новые вещи или за другие проступки, только кто защитит меня от меня самой. Той маленькой девочки, которой всю жизнь не хватало мамы, и которая до сих пор сидит глубоко внутри меня и выплескивается обидами. Я понимаю, что детям плохо без мамы, но не умею быть только мамой и постоянно мамой, и от этого очень тяжело всем нам.