Я боюсь

Для печали есть предел, для страха – нет.
Плиний Младший


Иван стоял у окна и смотрел на огни ночного города, жадно затягиваясь сигаретой. Странно как получается, а может, так и должно было случиться – сообщение об увольнении он получил как раз в тот день, когда Марью выписали из больницы. Выписали умирать… И эти последние два месяца он провел с ней. Возил на отдых, покупал, то она просила, исполнял все желания и просто был рядом, пока, проснувшись утром, не услышал из ее комнаты пугающей тишины. Ни привычного покашливания, ни вздохов, ничего. Схватив телефон, Иван вызвал врача, надеясь на чудо, не желания понимать и принимать очевидное… Чуда не произошло, и тогда… он …просто ушел… Уехал, исчез, поручив агенту заботу об усопшей. Не появился на похоронах, не был на поминках. Просто не смог…
И вот сейчас он стоит тут, в их квартире, курит и не может успокоиться. Прошло полгода, сделан ремонт, все вещи Марьи он раздал на благотворительность, оставив себе только какие-то милые мелочи, хранящие, как Ивану казалось, душу любимой женщины, но все равно он чувствует тут ее присутствие и немой укор. За то, что ушел, бросил, что не простился, а как он мог?!

Смерть. Это маленькое страшное слово пришло в жизнь Ивана, тогда еще Ванечки, когда ему было года четыре. Однажды на прогулке он вдруг увидел похоронную процессию. А когда мама спокойно сказала: «Все там будем», липкий страх схватил мальчика за горло, пробежался холодом по спине и вырвался бурной истерикой. «Нет, нет, не хочу, мамочка, не умирай», – он кричал, плакал, обнимая материнские колени, а она успокаивала, гладя по спине и обещая, что это случится не скоро.
С тех пор Ваня часто просыпался по ночам, лежал, глядя в темноту, охваченный ужасом. Нет, он не боялся смерти родителей или других родных. Да, это плохо, больно, неприятно, но страх приходил, когда мальчик думал о себе. О том, что пройдет какое-то время, и его не станет. Жизнь так же пойдет дальше, а его в ней уже не будет. Он не мог понять, как такое возможно, потому боялся еще сильнее.
Этот страх нападал на Ивана периодически и не проходил с возрастом. Не помогали ни разговоры с родными, ни книги, ни даже то, что он пришел к вере, стал ходить в храм. Какое-то время чтение о православных чудесах вселяло веру в то, что там, за чертой – не конец, но умом он все равно не мог понять – как оно будет, а потому – боялся.
Человек живет, чувствует, любит, мыслит, это же не просто телесная оболочка, и когда он умирает, куда девается вот это все – чувства, мысли, воспоминания? Бессмертная душа, по учению Церкви, живет вечно, но те же святые Отцы пишут, что душа ничего не помнит, то есть все, что было разумным составляющим человека, умирает вместе с ним?
Эти мысли блуждали в голове Ивана, когда он лежал бессонными ночами, глядя в потолок, боясь закрыть глаза. Этот страх, какой-то животный инстинктивный ужас, о котором он забывал в делах и заботах дня, приходил по ночам и мучил, заставляя сильнее биться сердце, вызывая удушье. Иван просыпался вдруг, в липком поту и сначала не мог понять, что происходит, а потом приходило это… Короткое маленькое слово смерть, смысла которой он не мог уразуметь.
Зачем тогда все?
Зачем мы живем?
Зачем учимся, любим, рожаем детей?
Зачем?!
Если все равно это все кончится небытием, и встретив там, за гробом (если там что-то все-таки есть), любимого человека, мы его просто не узнаем?
Два раза побывав на похоронах, Иван понял, что больше никогда туда не пойдет – бессонные ночи, несколько бутылок коньяку, чтобы забыться, и все равно лицо дедушки – неузнаваемое, бледное – вставало перед глазами, от этого невозможно было никуда деться. Самое страшное, что живым вспомнить деда Иван уже не мог, не получалось воскресить в памяти родные черты, вспоминалась только та маска, которую он видел на подушке в гробу.
Вторые похороны – однокурсника Игоря. Иван считал себя виноватым в его гибели, хоть они особо никогда не дружили и даже общались мало. Просто в тот вечер Игорь с другом собирались ехать на машине в центр с той довольно глухой окраины, где находился их универ, и Иван сначала попросился с ними, а потом передумал – надо было срочно зайти в библиотеку сдать книги, а это отняло бы у ребят много времени. Когда утром стало известно, что машина попала в аварию на перекрестке, и приятель погиб, Иван вдруг остро почувствовал свою вину. Ему казалось, нет, даже он был просто уверен – напросись он в эту машину, его бы подождали, и грузовик, в который влетела легковушка, проехал бы раньше. И хотя все говорили, что Иван не виноват, просто именно ему не было предназначено попасть в эту аварию, а что случилось, то случилось бы все равно, судьба так распорядилась, парень мучился, терзаясь этой своей виной в чужой смерти. Потому поехал в морг, а потом на кладбище, а на поминках напился в стельку… Да и потом еще несколько дней пил, не просыхая, иначе, стоило только закрыть глаза, перед мысленным взором вставало лицо погибшего – страшное, неузнаваемое (Игорь всегда носил очки, а тут их не было, да еще волосы иначе зачесали), какое-то очень неестественное, отчего Иван еще сильнее чувствовал себя виноватым.
Выйдя из запоя, он подсел на успокоительные, но еще очень долго ночами просиживал за компьютером или книгой, пока не начинал уже совсем засыпать, и только тогда шел в постель, чтобы упасть на подушку и провалиться в темноту без сновидений.
Именно тогда в его жизни появилась Марья, и ночи стали уже не такими страшными. Засыпая и просыпаясь рядом с любимой, Иван постепенно забывал свои страхи, ночные кошмары. Десять лет, ярких, счастливых, наполненных радостью, вдохновением и полетом. Все эти годы он не ходил – летал, воплощая в жизнь мечты – все получалось, судьба была к нему благосклонна, но однажды белая полоса кончилась.
Марье поставили страшный диагноз на ежегодной диспансеризации, которую она должна была проходить, как человек, работающий с детьми. Обычно осмотр врачей был беглым, чисто формальным – спросить про жалобы и, радостно услышав, что их нет, поставить штамп «здоров». Но в этот раз диспансеризация проходила в новой поликлинике с первоклассным оборудованием, на котором медиков обучали работать, потому всех педагогов повели на МРТ, сделали разные другие исследования, и вот тут выяснилось, что у Марьи – рак. Опухоль головного мозга, неоперабельная, сроку ей врачи отмерили максимум год. Ивана это известие ударило как обухом по голове – он не хотел верить, настаивал на ошибке, просил Марью сдать еще какие-то анализы, пытался убедить всех, что такого просто не может быть. Только не с ним. Ведь он так боится смерти, а представить, что скоро умрет единственный близкий человек, и Иван останется один, наедине со всеми своими кошмарами, нет, это было невозможно…
Но диагноз подтвердился, и тогда Иван стал бороться. Лучшие клиники, первоклассные врачи, дорогие лекарства – все для того чтобы любимая жила… Только через полгода Марью выписали из больницы – домой, умирать. Ровно в тот же день на рабочий стол Ивана лег конверт с уведомлением о том, что фирма в его услугах больше не нуждается…
Два месяца рая и ада одновременно, которые последовали за этим, он будет помнить всегда. Марья. Его любимая женщина была с ним каждую секунду, и, если не думать о будущем (а они старались не думать), это было счастье. Но Иван боялся, как же он страшился того момента, когда все кончится. Как опасался увидеть на родном лице следы смерти. Нет, он не мог этого вынести, поэтому, когда стало ясно, что скоро… перебрался спать в другую комнату. А потом… не подошел, не взглянул, не дотронулся… Просто – не мог. Он хотел помнить Марью живой – ее лицо, улыбку, глаза, румянец на щеках, ее нежный запах, и страшно боялся, что, увидев на похоронах, будет помнить ту бледную, неживую, загримированную маску, как это уже было раньше…
Малодушие?
Нет, страх, который Иван не мог побороть…

И вот сейчас он вернулся, сюда, в их дом… Все говорят, что жизнь продолжается, и вроде оно так и есть – снова хорошая работа, зарплата, только Ивану кажется, что он сам умер… тогда, полгода назад вместе с Марьей.
Он по-прежнему боится смерти, и этот страх разъедает его изнутри. Не дает спокойно жить, дышать, не дает наслаждаться жизнью. Иван опять плохо спит, потому что боится уснуть и не проснуться, как это случилось с Марьей, долго лежит ночами, вглядываясь в чернеющую пустоту, пытаясь понять, что же все-таки будет с ним после смерти. Куда денется то разумное, что есть в нем, то, что составляет сущность Ивана, делает его человеком… Почему так страшно и несправедливо устроен мир, что человек должен умереть. Когда-то бабушка говорила маленькому Ване, что люди умирают, потому что иначе просто негде было бы жить, но какое ему дело до тех других, когда именно он, Иван, должен уйти в небытие, чтобы жил кто-то другой. Это вопиющая несправедливость, непродуманность мироздания – умирание. Все живое противится этому, не может принять, боится, потому что жизнь – состояние естественное, а смерть – противоестественное.
Вот только последние полгода Иван не живет. Он существует, ежедневно вставая с кровати, завтракая, идя на работу, отсиживая там восемь часов, обедая, возвращаясь домой, ужиная перед телевизором, изнуряя себя сидением за компом, а потом проваливаясь в сон. Это повторяется каждый день, с небольшими отклонениями – иногда после работы Иван ходит на футбол, в театр или кино, но в остальном жизнь его совершенно однообразна. Ему ничего не хочется, он старается не испытывать эмоций, не хочет общаться с девушками, потому что боится. Страшится того, что снова полюбит, а потом, потом может повториться то, что случилось с Марьей, ведь человек так хрупок и уязвим…
Неожиданная мысль, пришедшая в голову Ивану, заставляет его распахнуть окно и сесть на подоконник. Нет, он не собирается бросаться вниз, он слишком боится смерти, чтобы приблизить ее, просто все те вопросы, которые бродят у него в голове, Иван решает произнести вслух. Спросить у Того, кто дал ему жизнь, зачем это все, для чего именно он пришел в этот мир, ведь все равно потом – небытие. Смерть, которой он устал бояться.
«Господи, я боюсь смерти. И этот страх мучает меня. Зачем Ты сделал так, чтобы люди умирали?» Иван кричит громко, но за окном по-прежнему непроглядная тьма, даже ни одна звезда не сорвалась с небосклона, чтобы показать, что вопрос услышан. Тогда мужчина встает на подоконник и снова кричит в небо о своем страхе и непонимании. Он весь вспотел от натуги и, сунув руку в карман брюк за носовым платком, отпускает оконную раму на какие-то несколько секунд. Этого достаточно…

Дом в деревне или городская квартира, комната, диван, может быть кресло или стул… Ребенок смотрит в окно со слезами на глазах, а потом хватает планшет и быстро пишет: Сегодня я узнал, что мы все когда-нибудь умрем. Неужели и меня не станет? А куда денется то, что внутри? Мои мысли, чувства, память? – а когда к нему подходит няня звать на обед, утыкается в нее лицом и громко плачет от страха, обиды и непонимания…