Драма в стиле вестерна, снятая абхазцем на «Ленфильме»

Весьма колоритная драма Наура Гармелия «Последняя цена» как нельзя лучше отвечает посылу фестиваля «Евразия-Кинофест» о дружбе народов и некой конгломерации, что называется, как раньше, в той почти забытой стране, о которой говорил на открытии Президент кинофорума Тигран Кеосаян. Дебют абхазского режиссера снят на «Ленфильме» питерским оператором Дмитрием Знаменщиковым настолько тонко и созвучно авторскому замыслу, словно эти два человека – одно целое – по мыслям, чувствам, мироощущению, видению того что и как должно происходить в кадре. И такая внутренняя спаянность очень важна, именно она позволяет картине стать целостным произведением. В советском кино таких пар оператор-режиссер было довольно много, не случайно и эта лента снята в стиле старого доброго советского кинематографа. Правда, здесь присутствуют и элементы истерна, это такой вестерн, но не на Диком Западе.
О чем фильм – о жизни. Русская семья – мать, отец, сын и дочь – живут в полуразрушенном доме (в душ ходят в соседний подъезд) и собирают орехи. Они надеются выручить за орехи хорошую цену и поправить свое материальное положение, но орехи воруют – и тут спокойное повествование перетекает в кровавую драму с оружейными разборками, смертью, кровной местью. И мы понимаем, что последняя цена всего в этом мире – наша жизнь, и исправить можно все, кроме смерти. Тут и принципы Ветхого Завета – око за око в одной семье, и христианское всепрощение в другой. И тяжелый труд, и радость, и горе, и желание остаться на своей малой родине, как бы ни манили другие города и страны. Местный колорит, великолепные пейзажи, поэтика и эпичность. И одновременно – подражание американскому вестерну, чисто кинематографические эффекты с пальбой и погонями. Все это крепко связано и переплетено в фильме, и одно без другого не могло бы существовать. С этим согласен и режиссер, сказавший, что, начавшись как драма, его фильм кончается как истерн.
Есть там и «Иуда» – мальчик, прибившийся к семейству, ласково и по-доброму им принятый, и предавший: именно он оказался наводчиком. И как «Иуду» его отпускают мчтители – живи, если сможешь. Мы не знаем, что с ним будет дальше – останется он с бандитами или станет человеком, но видим, как повлияла гибель брата на девочку из русской семьи. Она огораживает его могилу так, чтобы осталось еще место – это будет семейное кладбище, а так, где лежат твои предки, и находится твой дом, то есть, она останется жить на этой земле. И это очень важно. Это – будущее Абхазии, ведь кому-то надо восстанавливать разрушенное.
Фильм смотрится на одном дыхании. Героям сопереживаешь, особенно в заключительных сценах. За них и больно, и радостно, потому что, потеряв орехи, они не потеряли себя.