Жизнь продолжается...

Весна никак не хотела приходить в город, и хоть на календаре давно красовался апрель, погода за окном не радовала – то снег с дождем, то сильнейший ветер, то даже град. Причем начинался он, когда казалось, ничего не предвещало изменения погоды – с утра светило солнышко, небо было безоблачным и чистым, и казалось – ну вот, наконец, весна. Но она словно насмехалась над людьми – стоило только подумать, что пришла и порадоваться, как налетал шквалистый ветер, небо заволакивало тучами, не облаками, а самым настоящими тучами, и хляби небесные разверзались градом. Иногда мелким, а иногда крупным, который больно лупил по лицу и ложился на землю и асфальт крупными горошинами.
А так хотелось теплого солнышка, чтобы посидеть на лавочке во дворе, улыбаясь и морща нос, когда озорной луч метко нацелится прямо в глаза. Хотелось погреться, наконец, после снежной холодной зимы, чтобы тепло солнечное отогрело и сердце. Если это возможно…
Казалось, оно никогда не оттает, никогда не станет таким, как прежде, до встречи с тобой – слишком глубока была нанесенная рана, слишком больно было предательство, слишком тяжело оказалось прийти в себя. Да и как прийти – я снова ходила, двигалась, общалась, работала, смотрела телевизор, ела, но это были только внешние проявления жизни. Внутри все словно умерло или замерзло, и не было ни сил, ни желания оттаивать и начинать жить заново…
Ожидая вечно опаздывающего трамвая, невольно обращаю внимание на стоящего впереди парня, и сердце замирает – так он похож на тебя. Сердце, глупое сердце, оно все помнит… Вот только зачем? Чтобы снова почувствовать едва успокоившуюся боль? Парень оборачивается. Это, конечно, не ты, но услужливая память уже сработала, и я вся ушла в тот прошлогодний апрель…
– Девушка, разрешите подарить Вам цветы, Вы такая грустная, а я хочу видеть Вашу улыбку, – темноволосый кареглазый парень, улыбаясь, протягивает мне букет огненно-рыжих гербер, – к тому же они на Вас похожи.
– Спасибо, – машинально протягиваю руку и улыбаюсь.    
– Вам идет улыбка, – он весь расцветает и прямо искрится довольством.
– Вообще, я не принимаю цветов от незнакомых мужчин, – тут же вспоминаю правила приличного поведения.
– Так давайте знакомиться, – она протягивает руку, – Митя, Дмитрий Иволгин.
– И не знакомлюсь на остановке, – начинаю я, но его такая обезоруживающая улыбка заставляет забыть обо всем и назвать свое имя. – Ася. Анастасия Рогожина.
– Ася, как у Тургенева, – снова улыбается парень, – Вам идет. Именно Ася, а Настя и не Настасья.
Наш диалог прерывается подошедшим трамваем и толпой пытающихся влезть в него людей. С трудом протискиваюсь в вагон и даже ухитряюсь втиснуться на одноместное сиденье у окна. Устроив цветы на коленях, невольно ищу глазами Митю, и он как по команде вырастает рядом, словно закрывая меня собой от людей в вагоне…
Домой я в тот вечер добралась поздно – мы ходили по городу, если мороженое, сидя в парке на лавочке, пили кофе в каком-то маленьком уютном кафе, разговаривали обо всем и ни о чем, и было такое чувство, что знаем друг друга сто лет и даже больше.
Отзвенел капелями апрель, отшумели майские грозы, кончились экзамены, но я ничего этого не замечала – все было словно в тумане или во сне, в сладком сне по имени Митя…
В июле мы вместе поехали на море к его бабушке в старый приморский городок. Спасли вдвоем на скрипучей раскладушке в мансарде, с утра до вечера пропадали на пляже, а вечером отрываясь на дискотеке в парке или в единственном в городе ночном клубе. Я была счастлива так, как никогда в жизни и все ждала, ждала того, что Митя позовет меня замуж, и мы уже навсегда будем вместе…
Только слов этих сказано не было…
В августе Митя уехал в командировку, а я поняла, что беременна. С радостным нетерпением ждала возвращения любимого, чтобы сообщить ему эту новость и увидеть, как он тоже обрадуется. Подхватит меня на руки, закружит и зацелует – почему-то именно так представляла в мечтах это, да только все вышло совсем иначе…
– Ася, ты сошла с ума. Какой ребенок? Нам сейчас никак нельзя заводить ребенка, – его слова ударили как хлыстом, и я так и осталась стоять посреди комнаты, беспомощно обняв себя руками. Не решаясь поднять на Митю глаза, а потом повернулась и ушла. Молча.
Не помню, как доехала домой, что говорила маме, очнулась только следующим утром в собственной кровати, чтобы, едва открыв глаз, вспомнить все, что сказал Митя. Как бы мне хотелось, чтобы это было лишь сном. Страшным, кошмарным, но только сном, а на самом деле он бы повел себя так, как мне мечталось… Но этого не случилось…
Через пару дней Митя позвонил и предложил встретиться. Обрадованная, я летела к нему как на крыльях и готова была с ходу броситься в объятья, как делала это обычно, но становилась как вкопанная, поймав его взгляд – чужой и холодный. Он словно воздвиг между нами стену…
Некоторое время мы стояли, молча глядя друг на друга, а потом Митя заговорил.
– Вот деньги, с врачом я договорился, завтра едешь в больницу. Отвезти не смогу, у меня дела, но обратно встречу. Если поедешь утром, ночевать будешь уже дома, – он протянул мне конверт. – Хорошо, что я вовремя приехал, срок еще маленький, все будет нормально. Пойдем, выпьем кофе и поговорим. – Митя попытался взять меня за руку, но я выдернула свою и отпрянула от парня. Конверт упал на землю, деньг рассыпались по асфальту, он наклонился пододрать их, а я помчалась прочь. От него, от этой ситуации, от денег, от всего. Бежала так быстро, словно боялась, что он догонит и насильно потащит в больницу. Мчалась, не разбирая дороги и не глядя по сторонам…
Визг тормозов услышала словно сквозь вату и даже не поняла, что произошло, как наступила спасительная тьма…
В больнице пролежала почти два месяца… Особых повреждений не было, только сильные ушибы и сотрясение мозга, но случилось самое страшное – ребенок. Его больше не было. Доктор сказал, сильный стресс вызвал выкидыш. Организм не справился…
Узнав об этом, я долго лежала, закрыв глаза и отвернувшись к стене, не реагируя на внешний мир. Жить не хотелось. Было очень обидно и больно. Я постоянно спрашивала, почему мир так жесток, а судьба столь несправедлива ко мне. Я так хотела этого ребенка, мечтала о нем, о частичке Мити во мне и со мной, но его у меня все равно отобрали. Почему? За что? Ответа не находилось…
Душный август сменился дождями сентября. Наступила холодная осень. Не только в природе – осень наступила в моей душе. Не найдя в себе силы вернуться в универ, взяла академ, а потом и вовсе перевелась в другой город. Вернее, городок. Небольшой провинциальный, славившийся своим университетом. С зимнего семестра стала ходить на лекции, постепенно сдавая задолженности и втягиваясь в учебу. Даже устроилась работать официанткой в кафе, чтобы как можно больше времени было занято и его не хватало на мысли воспоминания…
Но они все равно приходили. Особенно по ночам…
Зима тут была не такая вьюжная и снежная, как в моем родном городе, но все равно достаточно холодная. А главное – холод поселился в моей душе и сердце. Которое, казалось, никогда не оттает… Мне не хотелось, чтобы оно оттаивало…
В конце апреля неожиданно резко потеплело, в кафе соорудили летнюю веранду, посетителей ощутимо прибавилось, и я едва успевала обслуживать столики.
В один из вечеров в начале мая за мой столик сел кудрявый светловолосый парень, которого раньше в нашем кафе я не видела. А может, просто не обращала внимания. Почему заметила его в этот раз, сама не знаю, просто – так получилось.
Он заказал кофе, а потом долго сидел с уже пустой чашкой.
Появился он и на следующий день, и еще раз. Две недели каждый вечер он приходил в кафе, садился за один из моих столиков, заказывал кофе и сидел с этой чашкой не меньше часа, а то и двух. Потом расплачивался и уходил. Платил всегда карточкой, не оставляя чаевые, и. не знаю, почему, меня это радовало. Словно не хотелось принимать деньги от него.
Каждый вечер я подсознательно ждала его появления, чтобы, уже не спрашивая, поставить перед ним чашку кофе, улыбнуться на его благодарное «спасибо», а потом также молча принести счет, вернуть карточку и унести чашку…
Когда однажды он не пришел, я заметила это, словно ждала его появления, будто привыкла и мне его не хватало. Почувствовав это, убежала в подсобку и долго стояла, прижимая ладони к пылающим щекам, уговаривая себя, что не хочу никаких новых знакомств и разочарований. И все же, когда он не появился и на следующий день, я расстроилась, а через неделю заволновалась – не случилось ли чего, но поскольку я не знала даже имени этого посетителя, то и узнать о нем ничего не могла.
Он пропадал десять дней, чтобы появиться на одиннадцатый гораздо раньше того времени, в какое обычно приходил.
Он буквально влетел на открытую веранду и остановился, оглядываясь по сторонам.
– Аська, гляди, твой пришел. Явился – не запылился, – моя напарница Томка, усмехнувшись, посмотрела в зал. – Иди уже, неси ему кофе.
– Вовсе и не мой, – ответила сердито, но сердце неожиданно застучало как бешеное. Сердце, глупое сердце, ожившее так некстати.
– Добрый день, – он улыбнулся мне, так и стоя посреди зала и не решаясь или не желая присесть. – В командировку ездил, только вернулся.
– Далеко? – неожиданно вырвалось у меня.
– Не очень, но муторно, – парень улыбался, а его голубые глаза смотрели как-то виновато, словно извиняясь за столь долгое отсутствие.
– Как обычно, кофе?– попыталось я исправить свою оплошность.
– Выпейте со мной чашечку? Сейчас народу еще мало. Можно Вас угостить? – его вопрос-предложение был столь неожиданным, что я растерялась.
– Вообще, нам не положено, начальству это не нравится.
– А если после работы? Могу я пригласить Вас в кафе? – в глазах повисло ожидание.
– Можете, – на мой ответ его глазах зажглась радость, а на лице заиграла улыбка.
Аська, что ты делаешь? Снова на те же грабли, – пытался вразумить меня внутренний голос, но слушать его не хотелось.
За окном бушевала весна, природа возрождалась от зимней спячки и также возрождалась к жизни моя душа… И я вдруг поняла, что хочу этого возрождения…